Литературный конкурс

Анастасия СНЕЖНАЯ

НенавистныйНовыйгод

Таня с тоской смотрела в окно. Она не замечала ни отливающего серебром морозного рисунка на стекле, ни светящихся окон напротив, за которыми семьи готовились к встрече Нового года, ни одиноких прохожих, спохватившихся, что они забыли купить зелёный горошек, ни одинокую мужскую фигуру у занесённой снегом скамьи. Её мысли были далеко от сейчас и сегодня. Когда она возненавидела Новый год? В десять лет, когда мама решила устроить ей, родившейся 31 декабря, первый юбилей.

С коробкой конфет на день её рождения пришли вечно сопливый сосед Витька, затем несколько одноклассников, среди которых была избалованная, капризная красавица Вика, с которой Таня шесть лет ходила в одну детсадовскую группу, и принц её мечты — Кирилл, подаривший набор дефицитных фломастеров. Мама суетилась у стола, раскладывая по маленьким тарелкам испечённый ею «Муравейник», от которого Вика воротила свой курносый нос, потому что дома её ждали большой торт с шоколадными Дедом Морозом и Снегурочкой наверху, а ещё куча подарков, которые родители положили под большущую, настоящую ёлку. Витька, уплетавший торт за обе щёки, бубнил, что отчим пообещал подарить ему собаку, которая будет охранять его от больших мальчишек. Таньке похвастаться было нечем, кроме мандаринов, выложенных матерью на стол, и шоколадных конфет, которыми она весь вчерашний день старательно украшала маленькую искусственную потерявшую часть своих синтетических иголок ёлку. Зато она сидела во главе стола в нарядном платье с пришитой к воротнику и подолу яркой и нестерпимо колючей мишурой. И хотя о платье, как и о ней самой, гости ещё не сказали ни одного приятного слова, чувствовала себя королевой.

Царствование королевы закончилось практически так и не начавшись. Гости быстро заскучали и стали расходиться по домам. Мама предлагала всем остаться и поиграть в настольную игру, но, пока искала её, дети разбежались. Кирилл, увидев слёзы именинницы, немного  задержался, но потом, заметив, что 31 декабря — не лучший день для рождения, тоже ушёл. С его уходом закончился и Танюшин праздник. Положив свою кучерявую головку на подлокотник дивана, она сквозь слёзы смотрела неинтересные новогодние передачи и мысленно корила маму за то, что она не смогла родить её хотя бы на один день позже или на один день раньше. Заснула Таня с твёрдой уверенностью, что больше никогда-никогда не будет встречать ни день своего рождения, ни Новый год.

Татьяна словно очнулась ото сна и уже осознанно посмотрела в окно. Там у лавочки всё ещё продолжал стоять человек. Она заметила в его руках цветы. «Ну кто же их дарит на Новый год?» — вяло подумала она. Фигура незнакомца за окном напомнила ей первую и единственную любовь. Звали его Владислав. Однокурсник по педагогическому институту умел красиво повязывать шарф на шее и петь под гитару французский шансон. У него были совершенно бессовестные чёрные глаза, которые на студенческих вечеринках беззастенчиво разглядывали девчонок. Таня вновь окунулась в воспоминания...

31 декабря она, третьекурсница, отступив от своего правила не отмечать Новый год и день рождения и проводив разъехавшихся по домам подружек, весь день пропадала на общаговской кухне, силясь приготовить из худосочной синей курицы цыплёнка табака и настрогать тупым ножом салат оливье. И всё ради того, чтобы пригласить в гости ЕГО. Разложив еду по тарелкам, она пошла в комнату Владика. Полулёжа на кровати в костюме Деда Мороза со съехавшей на бок бородой, он тискал таких же, как он, пьяных и безудержно хохотавших и визжавших девчонок. К ней он притащился вместе с ними. Никто не вспомнил про её день рождения — все продолжали отмечать Новый год. А потом как-то незаметно девчонки разошлись, а он остался.

Она не смогла ему отказать: от одного его прикосновения у неё подкосились ноги и закружилась голова. Утром Татьяна от стыда боялась открыть глаза. Когда Владик встал, она только посильнее зажмурилась. Он обещал заглянуть...

Первые дни Таня старалась не попадаться ему на глаза, но потом, вконец измучившись, стала искать встреч. Чаще всего он просто проходил мимо и только иногда лишь слегка кивал головой. А потом она встретила с ним девушку. Она не знала её имени, но всех таких броских, самоуверенных, хорошо одевающихся женщин называла Виками. Таня была совсем другая. Как говорила преподаватель литературы Вера Егоровна — тургеневская девушка, вымирающий вид...

Танины размышления прервал тяжёлый кашель мамы. За последний год  она сильно сдала, и Таня очень боялась остаться на этом свете одна-одинёшенька. Кроме ма-мы, у неё была только работа и любимый 5 «Б». Вот с кем она любила встречать Новый год! В школе новогодние утренники проходили накануне, а не в ненавистное 31 декабря, поэтому она с удовольствием вместе со своими ребятами украшала класс бумажными снежинками и гирляндами, готовила праздничную программу. Любила Таня и свой бабий коллектив, в котором не было Вик. 31 декабря коллеги по телефону поздравляли её с двумя ненавистными Тане праздниками. Она, конечно же, благодарила их, но об её настроении знал только один человек в школе — преподаватель иностранного языка, самый настоящий англичанин с русскими корнями по имени Джек. Для учеников — Евгений Романович. В их маленьком городке он появился нынешним летом, перед самым началом учебного года. Принёс в школу документы и попросился на работу. Директор очень обрадовалась, как и районное управление образования, потому что без учителя иностранного языка их маленькая школа жила уже второй год. В учительской любопытные и в основном одинокие женщины не раз пытали его, женат он или нет,  зачем уехал из благополучной Европы в такую тьмутаракань. Он предпочитал отмалчиваться или нёс полную чушь о русской душе и внезапно проснувшейся любви к берёзкам. Таня иногда ловила на себе его взгляд. Посмотрев однажды в большое зеркало, что висело у них в учительской, она увидела в нём хрупкую, скромно одетую, но очень симпатичную молодую женщину. Очень даже привлекательная, но почему же ей так не везёт с личной жизнью?

Так получилось, что общешкольную ёлку им, как самым молодым в коллективе, поручили готовить вместе. После собрания в учительской Евгений-Джек пришёл к ней в класс, и они весь этот и следующий вечер просидели рядышком за одной партой, обсуждая придуманный старшеклассниками новогодний сценарий. Смеялись, представляя, как в роли Бабы-Яги будет выглядеть их интеллигентная, со строгим пучком волос на голове Вера Егоровна. Время от времени их весёлый смех прерывала врывающаяся ниоткуда тишина. В одну из таких неловких пауз Таня разоткровенничалась, признавшись, что ненавидит Новый год, потому что в этот день её день рождения. Сказала и сама испугалась за эту ненужную никому откровенность, тут же суетливо засобиравшись домой. Он проводил её до самого подъезда и за всю дорогу не произнёс ни слова, только бережно поддерживал девушку под локоть, будто боясь, что она поскользнётся и упадёт.

— Доченька, закрой, пожалуйста, форточку, дует! — в очередной раз вернула её из воспоминаний мама.

«Опять её морозит, а у нас даже лекарства нет», — подумала Таня и, накинув пуховик, выбежала из дома, надеясь, что аптеки в эту ненавистную ночь всё-таки работают. На улице её окликнули.

— Евгений? — удивилась она. —Ты зачем здесь?

Он что-то говорил о ней, о себе, о своих чувствах. Пытался отдать уже покрытые инеем цветы, а она всё равно ничего не понимала,  твердя, что не празднует ни Новый год, ни день рождения. В этот момент ночное небо заиграло в радужных огнях фейерверка. Он крепко-крепко прижал её к себе и в самое ухо произнёс: «У нас в Англии не празднуют Новый год! У нас отмечают Рождество! Значит, там, куда я тебя увезу, у нас всегда 31 декабря будет ТВОЙ день рождения, но праздновать его мы начнём вместе уже сегодня...»