Литературный конкурс

Зинаида БУДЕНЦОВА

ВОТ ТАКАЯ ЧЕРТОВЩИНА!

Глухая далёкая деревушка, окружённая густым лесом, жила себе потихонечку, трудилась, грустила, радовалась. Из труб изб, безмолвно глядевших своими потускневшими окнами на мир, медленно струился сизый дымок, поднимаясь в высоту. Сегодня все готовились к Рождеству Христову. Бабы толклись возле печей, мужики чистили хлева да дворы. Старуха Фёдора тоже стряпала у печи, а он, уже выпив в честь праздника, направился в стайку: надобно было навоз у скотины убрать.

—Иди-иди, — понукала Анастасия. — Не побеспокоился заранее, так иди сейчас, а то скоро твои собутыльники нагрянут.

Фёдор наскоро сунул ноги в валенки с калошами и исчез за дверью. Навоза накопилось много. Торопясь, он накладывал его в деревянное корыто и вывозил на огород. Вот уже совсем немного осталось. Старательно подскребая остатки, старик поскользнулся и упал. Выматерившись от души, побрёл в огород и попытался снегом снять прилипшую к одежде и лицу жижу, но она быстро превратилась в ледяную корку. В негодность пришла вся одежда, даже в шапку и в валенки натекло. Постояв немного на крыльце, Фёдор пошёл в избу. Увидев мужа в таком виде, хозяйка забранилась пуще прежнего:

— Господи ты Боже мой! Чудовище ты, а не человек! И как только земля тебя носит? Иди вон к Зыкиным, они баню сегодня топили, поди, пустят помыться.

Никифор Зыкин, открывший Фёдору, долго присматривался в кромешной темноте к пришедшему и вдруг резко захлопнул перед ним дверь:

— Сгинь, вонючее наваждение!

— Да никакое я не наваждение, а твой сосед Федька, — убеждал гость. — Ты, слышал, баньку топил, можно мне помыться? Я в стайке в навоз упал, а самому баню топить уже некогда.

— Не знаю, ты ли это или чёрт безрогий, только иди куда хочешь: хоть в баню, хоть ещё куда.

Бедолага быстро сбегал домой за чистой одеждой, прихватил лампу и спустился вниз, ближе к реке, где стояла банька. Там было ещё тепло. Сняв заскорузлую от мороза, измазанную навозной жижей одежду и налив в лоханку воды, старик старательно намылился. Его седые кудрявые волосы торчали на голове, как рожки. Собрался уже ополаскиваться, когда взгляд непроизвольно остановился на банном окне. В нём показалась широкая, во всё окно рожа с огромным мясистым носом и ртом до ушей, из которого были видны широкие жёлтые зубы. Рожа глядела на него маленькими свинячьими глазами и хохотала: «Ха-ха-ха! Что, моешься? Мойся, мойся, а я погляжу».

Фёдор не помнил, как вылетел из бани. Завидев свет в окне ближайшего дома, ринулся туда. Тем временем его хозяин, Прохор, вышел за дровами да чтобы закрыть то и дело хлопающую на ветру калитку. Вдруг видит: из-под горы вылез чёрт и бежит прямиком к нему. Дрова выпали из рук мужика, и он, крестясь, шустро заскочил в избу и закрыл за собой дверь. Пришлось окоченевшему и покрытому мыльными сосульками Фёдору вприпрыжку бежать домой.

Увидев его на пороге, Анастасия вскрикнула и упала без чувств. С криком: «Помогите, люди добрые!» Фёдор выскочил на крыльцо, на которое в этот момент поднимались его друзья-выпивохи. Приняв Фёдора за чёрта, они сиганули прочь.

— Да остановитесь, мужики! Ну не чёрт я, не чёрт! — крикнул вслед Фёдор, загнув сверху крепким матом.

Услышав знакомый голос, мужики встали как вкопанные:

— Ну так бы сразу и сказал! А почему у тебя вид такой странный?

— Ой, не до того мне сейчас, — клацая зубами, ответил тот и снова нырнул в избу.

Старуха тем временем очухалась, понять ничего не может, а тут снова муженёк на порог вваливает.

— Ты не бойся, это я, Федя, — проговорил он, трясясь от холода.

Анастасия наскоро его обмыла, уложила в постель и принялась натирать первачком, приговаривая: «Добегался, выпивоха!»

— Ты бы внутрь дала для сугрева. Оно ведь когда изнутри разогрев идёт, то шибко польза большая, — канючил старик.

— Ладно уж, — пожалела его жена, — оно и правда тебе сейчас надо, — и протянула ему стакан первачка.

В это время послышался стук в дверь.

— Настя, не открывай, это за мной тот мордатый пришёл, — испугался Фёдор.

— Господи! — прикрикнула на него хозяйка, — совсем сбрендил, — и открыла дверь. Это оказались Федькины дружки.

— Видно, тебе совсем хреново, — обратилась компания к Фёдору. — Губы вон посинели.

— Не знаю, доживу ли до утра, — подмигивая мужикам, проговорил «больной». — Давайте хоть посидим напоследок. Старуха, ты на стол-то поставь чего-нибудь. Рождество всё-таки, грех людей не приветить.

Во время застолья захмелевший Фёдор рассказал о своём рождественском приключении, привирая для приукрасу.

— Надо же такому случиться! Чертовщина, как есть чёртовы козни, — дивились друзья.

Байка Фёдора с каждой минутой обрастала всё новыми и новыми подробностями, и тут дверь отворилась, и в избу весёлой ватагой ввалилась ряженая, разрумяненная от мороза деревенская молодёжь. Парни и девчата начали отплясывать, выкрикивая шутки да прибаутки, а один ряженый, перепачканный сажей, с толстой рожей, огромным мясистым носом и жёлтыми зубами, потянулся обниматься и целоваться с хозяйкой. «Уйди, нечистая!» — смущённо отмахивалась та от гостя кухонным полотенцем.

— Это ж Демьянов сын! — узнал парня Михаил, и вся компания разразилась громким смехом.

— И не такое привидится на пьяную голову. Хватит языком трепать, расходитесь по домам, — напомнила о себе Анастасия и принялась бранить мужа. — Супостат ты этакий! Умирающим прикинулся, а глотаешь похлеще живого! Ложись в постель!

Захмелевший и отогревшийся Фёдор, натянув одеяло до самого носа, быстро погрузился в сладкий, ленивый сон. И снилась ему та самая банька и то самое окно, в которое заглядывала его старуха. «Пить меньше надо, а то сам чёртом станешь!» — грозила она ему пальцем и широко улыбалась, обнажив жёлтые зубы...