Не от нужды — от одиночества выходит за подаянием бабушка Катя

СТАРУШКА НИЩАЯ СТОИТ…

Каждого побирающегося у того или иного магазина горожане знают в лицо и, понимая, куда он потратит милостыню, чаще всего проходят мимо. И только около этой маленькой, явно непьющей старушки трудно не остановиться. Всякий раз, столкнувшись с ней у магазина, подаю небольшую сумму, а та в ответ рассыпается в благодарности: «Дай бог тебе здоровья, деткам твоим и супругу твоёму…»

— Бабушка, могу я вам чем-то помочь, кроме денег? — спросила я её как-то по зиме, заметив на морщинистом лице большой синяк под глазом и кровоподтёк на губе. — Может быть, вы здесь не по своей воле сидите, может, кто-то заставляет?

— Сама я, сама, — уклонилась она тогда от разговора, стыдливо пряча побитое лицо в капюшон куртки. Засомневавшись, что «сама», я попыталась хоть что-то узнать о пенсионерке. Первым делом поговорила с владельцем мясного магазина, около которого та собирала милостыню. Вадим Малахов сам был обеспокоен судьбой пожилой женщины. Однажды, выяснив адрес её проживания, собрал пакет мясных продуктов и пришёл к ней домой. В однокомнатной неухоженной квартире застал не только хозяйку, но и парочку запитых бомжей. Поняв, что приживалы нагло пользуются добротой и доверчивостью одинокой старушки, предложил выставить их вон и поменять в двери замок. Та отказалась, сказав, что квартиранты ей друзья и её не обижают. 

Синяки на лице женщины явно свидетельствовали об обратном, поэтому я тоже решила навестить пенсионерку, но ни в первый мой визит, ни во второй двери так никто и не открыл. Постучалась к соседям, которые рассказали, что сами бабу Катю давно не видели. «Может, сестра к себе в Томск увезла, а может, в больницу легла, — предположили они, явно не сожалея об отсутствии бабушки. — Водит в свою квартиру кого попало. Кормит, поит разных бомжей, а они всю ночь оргии устраивают, даже полицию приходилось вызывать». На мой вопрос: «Может, женщина голодает?», улыбнувшись, заметили: «Пенсия у неё на зависть другим будет».

Потом я о старушке как-то забыла, но на днях, проезжая по улице Ленина, вновь увидела её всё с той же тарелочкой, только на этот раз у другого магазина. Вспомнились слова грустного романса «Нищая»: «…и, подаянья ожидая, она всё тут с клюкой своей. И летом, и зимой босая, подайте ж милостыню ей…» Героиня этой песни — обнищавшая, ослепшая, брошенная всеми актриса, а кем прежде была баба Катя? Что заставило её в старости просить милостыню?

НЕ ВСЮ ЖИЗНЬ С ПРОТЯНУТОЙ РУКОЙ

Выяснив, что зовут старушку Екатерина Ивановна Семёнова, а родом она из Минаевки, я связалась с минаевскими старожилами, которые прекрасно знают её и помнят. Рассказывают, что Екатерина дважды была замужем. Родила шестерых детей: Сергея, Виктора, Петра, Ларису, Владимира и Александра, двое из которых были инвалидами. До самой пенсии многодетная мать работала на ферме в совхозе «Коммунист» скотницей и дояркой. Трудилась добросовестно, за что поощрялась почётными грамотами и благодарностями. Имела крепкое хозяйство, в пьянстве замечена никогда не была. Уже после выхода на пенсию  восемь лет работала уборщицей и истопником в бане при Асиновском леспромхозе. Устав от тяжёлой деревенской жизни, переехала в Асино, где на собственные, много лет откладываемые сбережения купила себе однокомнатную квартиру. Минаевцы с добротой вспоминают о Екатерине Семёновой, хотя и осуждают за тот образ жизни, который восьмидесятишестилетняя пенсионерка ведёт сейчас. «Когда встречаю её с протянутой рукой у магазина, стыжу! Говорю, зачем ты себя и своих родных на весь свет позоришь! Но бабка как будто свихнулась», — в сердцах сказала одна из её бывших односельчанок.

— Многие люди осуждают Екатерину Ивановну, но её пожалеть нужно. Горюшка она в этой жизни испытала много, — заступилась за неё бывшая жительница Минаевки Галина Ивановна Енина. — Считаю, что от горя и одиночества все эти чудачества. Она же собранную милостыню потом в церковь несёт. Накупит свечей и молится за души своих покойных детей, родителей, мужа…

Мужей и пятерых детей Екатерина Ивановна схоронила. Ушли те из жизни по разным причинам: кто-то трагически погиб, кто-то скончался из-за болезни, а кто-то, как говорят в народе, «сгорел от пьянки». Екатерина Ивановна долго не могла оправиться после смерти сына Володи, с которым жила в Асине последние годы и которого, как сама мне призналась, больше всего любила и жалела. Говорят, это после его кончины она стала просить милостыню, хотя в деньгах и не нуждается — пенсию она себе на самом деле заработала хорошую, ещё имеет льготы ветерана труда и труженика тыла.

«МНЕ НА ВОЛЬНОМ ВОЗДУХЕ ХОРОШО…»

В церковь баба Катя и правда ходит часто. Ставит свечи не только за упокой, но и за здравие сестры, племянника и единственного оставшегося в живых сына Виктора. С ним и его семьёй Екатерина Ивановна много лет не общается. Причину тому бабушка мне не назвала, но сказала, что троих внуков и правнука видела только на фотографиях, которые показывала ей сестра Ольга. Сестра и её взрослый сын — единственные, кто приезжает к бабе Кате и помогает ей по хозяйству: убирают квартиру, стирают, закупают продукты. Иногда радуют подарками. «Этой зимой Оля шубу мне подарила», — похвалилась баба Катя. В последний свой визит сестра сделала в квартире Катерины ремонт, поставила на окна решётки и строго-настрого наказала никого домой не приводить. Та пока наказ выполняет. Прежних своих жильцов, Оксану и Сергея, выпроводила и теперь разговаривает с ними только через окошко.

— Вчера опять ко мне приходили денег взять. Я им в решётку просунула 50 рублей, и они сразу ушли. Куда ушли? Где сейчас живут? — переживает за бывших квартирантов, которые бесплатно жили у неё и столовались, сердобольная баба Катя.

Эта парочка, кстати, — не единственные приживалы, кого она у себя привечала. Долгое время с ней жила какая-то престарелая бомжиха. Когда из дома стали пропадать деньги, за воровство баба Катя её выгнала. Ютились у неё и другие сомнительные личности, которых хозяйка опять же сама звала к себе на постой, встретив грязными и замёрзшими на улице. Частенько это были молодые спившиеся и опустившиеся мужчины. «Жалко их, горемычных. Они чем-то на моих покойных сыночков похожи,..»— объясняла мне бесхитростная бабушка, утирая уголком платка сочащуюся из пустой глазницы слезу. Когда-то Екатерине Ивановне сделали операцию по удалению катаракты. Прошла она неудачно, и осталась старушка с одним глазом, который тоже уже неважно видит. Слышит баба Катя тоже плохо, поэтому, как все глуховатые люди, говорила со мной очень громко. Прохожие и покупатели магазина то и дело останавливались, осуждающе качали головами и говорили мне: «Вы ей не верьте! Всё нищей прикидывается!»

— А сестра вас к себе жить не звала? — спросила я бабу Катю.

— Зовёт! Каждый раз приезжает и зовёт, но не поеду я. Помирать скоро… К маме поближе быть хочу…

— И всё-таки зачем вы здесь часами сидите и милостыню просите?

В ответ та долго молчала, а потом, по-детски улыбнувшись, ответила:

— Я на вольном воздухе сижу. Ага, выхожу, сижу, и хорошо мне. Дома одной плохо, а тут хорошо.

Ну что ей возразишь…

Екатерина КОРЗИК.