С Украиной — по скайпу

— Боюсь я, Лёша, через Киев ехать. Даже не знаю, куда билет брать, —  советуется с племянником из Симферополя Татьяна Кирилловна.

— До Анапы доезжайте, а там я вас встречу. Да всё нормально будет! — успокаивает тот тётю и просит показать улицу. Не верит, что у нас до сих пор лежат сугробы. У них-то уже давно всё зелёное...

— Быстро ты о нашей сибирской погоде забыл, — посмеивается дядя, а Татьяна Кирилловна поясняет. — Алёша приехал сюда из Украины сразу после окончания одиннадцатого класса. В Томске получил высшее образование, работал, а потом вернулся в Одессу. Несколько лет назад открыл свой небольшой бизнес в Симферополе. Трудно ему сейчас приходится. Работа после прошедшего референдума оказалась в России, а официальная прописка и гражданство — украинские.

Пока Сергей Иванович показывал племяннику сибирские красоты за окном и делился последними новостями, услышанными по телевизору, мы побеседовали с хозяйкой, усадившей меня за стол с украинскими лакомствами, на которые она большая мастерица.

— Мы же каждый год домой в Измаил летаем. Раньше добирались без проблем по маршруту Томск — Харьков — Одесса, а сейчас боязно через Харьков ехать, ведь не знаем, как нас там украинцы встретят. А на родину очень хочется, к тому же из-за сегодняшней ситуации нужно срочно решать вопрос с наследством. В Украине у меня остался родительский дом, а у мужа — 3,5 гектара земли. Либо всё продать придётся, либо решаться на переезд в Измаил. Мы дважды хотели в Украину вернуться, но каждый раз по каким-то причинам не могли этого сделать. Сейчас перед нами стоит очень трудный выбор. Боимся, что украинские власти введут паспортно-визовый режим. Как тогда с родными будем видеться? — переживает моя собеседница.

— А почему из такого тёплого и плодородного края в Сибирь уехали? — интересуюсь я.

— Наверное, как и многие другие, в поисках лучшей доли. У Сергея здесь дядя родной жил, вот он и позвал в себе. На родине Сергей получал всего 60 рублей, а здесь предложили 270 да ещё квартиру обещали от колхоза. Я долго сопротивлялась, но потом собрала детей и в 1982 году поехала следом за ним в незнакомую мне Сибирь. Помню, как, проехав Урал, за окном вагона увидела огромные сугробы. Дети ликуют от восторга, а я плачу, потому что на мне платье и босоножки. Нет, вы ничего плохого не подумайте, мы здесь очень хорошо живём, и люди нас окружают прекрасные, но родина есть родина. Тянет туда, где пуповина зарыта. Впрочем, покойная свекровь, которая прожила с нами 12 лет здесь, в Ягодном, всегда говорила, что земля везде одинаковая.

— А расскажите мне о родном Измаиле.

— О, это очень многонациональный город в Одесской области, расположенный на берегу Дуная, — с удовольствием вспоминает малую родину Татьяна Кирилловна. — Евреи, болгары, турки, молдаване, румыны, русские  — все дружно жили, и никаких распрей среди нас отродясь не было. А вот в Западной Украине по-другому. Помню, как Сергей в Черновцы по делам ездил, так его там москалём обзывали. Не дай Бог там было по-русски хоть словечко сказать! У нас с ними даже говор разный. Я, украинка, его плохо понимаю.

Родную украинскую речь за те 32 года, что живёт Татьяна Кирилловна в Асиновском районе, она не забыла. Между собой супруги часто общаются на украинском, даже при мне несколько раз на него переходили. А вот Алексею удобней говорить с тётей и дядей на русском. Молодой человек сейчас живёт в Симферополе и в референдуме не участвовал из-за одесской прописки, но все его сотрудники, а это 50 человек, проголосовали за присоединение к России. Однако его родной брат, проживающий в Одессе, с практически единодушным решением крымчан не согласен... Алёша в беседе со мной не захотел развивать эту тему, но немного рассказал, как сегодня дела обстоят в Симферополе и Одессе.

— Я бандитов не видел. Тех, кто ходит по улицам с нацистскими повязками, — тоже. В Одессе стоят нетронутыми все памятники Ленину. Никто у нас не стреляет и больших демонстраций не проводит. Сразу после референдума в Симферополе были большой праздничный концерт и яркий фейерверк. Народ искренне радовался.

— Представить себе не могу, что в городах Украины может поднять голову нацизм, — присоединяется к нашей беседе Татьяна Кирилловна. — Мои мама и папа пережили немецкую оккупацию. У нас в Измаиле есть холм, а вокруг него насажены белые акации. На этом месте во время войны немцы закопали живьём сотни евреев. Родители мои это видели. Разве можно такое забыть?

В это время по скайпу поступил ещё один звонок, теперь уже от сестры Сергея Ивановича Веры, которая живёт в городке Сарата Одесской области.

— У нас стали демобилизовывать в срочном порядке мужчин, — сообщает она тревожные новости. — Моим сорокалетним сыновьям Андрону и Олегу тоже повестки прислали. Неужели война будет? Это что же, брат на брата?— переживает женщина.

По словам Веры, люди в Украине разбились на два враждующих лагеря. Одни выражают поддержку новоиспечённому лидеру новой власти Яценюку и обвиняют в сегодняшней ситуации Россию, другие требуют проведения референдума и автономии. По телевизору им особо ничего не показывают. По поводу предполагаемого введения паспортно-визового режима Вера, как и племянник Алексей, считают, что такое вряд ли случится, ведь более 3 миллионов граждан Украины работают в России.

— Как бы ни складывалась сегодня ситуация в Украине, мы были и есть одна большая и дружная семья! — сказали друг другу, прежде чем попрощаться, родственники. Они уверены, что в их-то отношениях никакой гражданской войны не будет.

Екатерина Корзик.