В нищете и одиночестве

МАШИНА ВМЕСТО ДОМА

Работая на разных предприятиях водителем, не одну тысячу километров намотал по асиновским дорогам Владимир Прокофьевич Вахрушев. Мог ли он тогда подумать, что на закате жизни машина станет для него не средством передвижения и заработка, а единственным пристанищем. Так получилось, что сейчас старенькая, проржавевшая «Нива» заменила ему крышу над головой. В кабине автомобиля он проводит всё своё время: спит, ест, колесит по району в надежде, что кто-то из старых знакомых даст ему возможность помыться и отогреться. Сердобольные люди находятся. «Как можно жить на улице? Даже собак бездомных жалеют и пристраивают, а тут человек, да ещё заслуженный! Долго он так не протянет, надо что-то делать!» — обратился к нам в редакцию мужчина, не погнушавшийся общению с неухоженным стариком в дурно пахнущей, давно не стиранной одежде, время от времени отогревал и подкармливал, помогал с мелким ремонтом автомобиля в своём гараже.

Там, у гаража, и состоялась моя встреча с пожилым человеком. В салоне машины кучей лежали рваные одеяла. На заднем сиденье — почерневший от копоти котелок и скромный продуктовый набор: хлеб, лапша и тушёнка. Среди этого «домашнего интерьера» на водительском месте сидел Владимир Прокофьевич. Мужчина находится в трезвом уме и твёрдой памяти. О своих прежних заслугах он скромно молчал, пока я, не взглянув на удостоверения участника войны (Владимир Прокофьевич получил его как труженик тыла) и ветерана труда, не стала задавать вопросы о его прежней жизни. Не кичась своими заслугами, пенсионер коротко рассказал о себе.

О ДОЛГОЙ ЖИЗНИ — В НЕСКОЛЬКИХ СЛОВАХ

— Родился в Зырянском районе. Когда было три года, скончался отец, и я остался с мамкой один. Закончил всего два класса, когда началась война. Жили трудно, впрочем, как все, поэтому девятилетним мальчишкой стал работать пастухом, а в 13 лет уже сел на трактор, вкалывая с утра до вечера в колхозе имени Калинина в Чердатах. Вырос, отслужил в армии, женился, родил трёх дочерей, а потом с семьёй перебрался в Асино. Жил на улице Щорса в своём доме, работал в мостопоезде, сельхозтехнике, райпо, лесхозе — везде водителем. Наверно, хорошим шофёром был, раз сорок лет доверяли не только грузы, но и людей возить, — подвёл итог своей жизни старик.

Неуклюже повернувшись в тесном салоне, уронил пачку с содой, стоявшую на панели. Белый порошок тут же разлетелся по кабине. «Вот незадача, — заохал пенсионер. — Изжога замучила, только сода и спасает. Не знаешь, дочка, может, от неё, проклятой, какое лекарство есть?» Вырвав листок из журналистского блокнота, я написала название таблеток. «Ты мне ещё чего-нибудь от простатита напиши. Кровью в туалет хожу...» — смутившись, попросил он. Сердце сжалось от жалости: «Владимир Прокопьевич, а где семья-то ваша и дом?»

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ

— С женой прожили вместе 60 годков, трёх дочерей воспитали: Надю, Нину и Таню. Повзрослев, девчонки в город уехали свою жизнь устраивать, а мы в Асино остались свой век доживать. А потом ударилась моя супружница в баптистскую веру, и её словно подменили. Чужими стали ей и я, и наш дом, — рассказывает Владимир Прокофьевич. — Хозяйство забросила, а у меня уже сил не осталось одному с ним управляться. Шесть лет назад стала уговаривать меня продать дом и переехать в Томск. Дочки тоже настаивали на переезде, пообещав, что помогут. Я долго отказывался, а потом, дурак, согласился. Никогда себе этого не прощу…

Пенсионер рассказал, что дети к себе не взяли, поэтому они с женой сняли в Томске жильё. Жить в большом городе в чужой однокомнатной квартире Владимиру Вахрушеву не нравилось — тянуло в родное Асино. Помучавшись, забрал свою долю от продажи дома, купил «Ниву» и уехал в п. Причулымский, приобретя развалюшку. Жить там тоже не смог: дом оказался ветхим и холодным. Снял квартирку в Асино на улице Ивана Буева. Два года назад сильно заболел и полностью ослеп. Полгода провёл в больницах. Ему сделали операцию, и зрение частично вернулось. Всё это время, по его словам, дочери им не интересовались. Несколько месяцев назад хозяева попросили освободить квартиру. С тех самых пор живёт то в машине, то у знакомых, то по злачным местам, куда пускают алкаши переночевать за бутылку. Говорит, время от времени к дочкам приезжал, но те не больно-то рады были отцу.

— В последний раз старшая бросила на стол тарелку с пустой кашей и сказала, что скоро уходит. В общем, намекнула, чтобы я отправлялся восвояси. Ну я обратно в Асино и уехал, — высказал свою обиду на родных старик, заметив, что с дочками всегда обращался хорошо, руки не поднимал, помогал, а в итоге те стали словно чужие.

ЗАЧЕМ ВСЕЛИЛИ НАДЕЖДУ?

На мой вопрос, как собирается жить дальше, ведь впереди зима, да и не дело в его восемьдесят четыре скитаться по гаражам да бичёвским ночлежкам, мужчина ответил, что знакомые хлопочут о выделении ему квартиры, как он выразился, «от горсовета». Дескать, составили и отнесли в городскую администрацию заявление от его имени, а там пообещали посодействовать. Я удивилась: кто вселил в деда несбыточную надежду? Не то что квартиру, даже комнату в общежитии ему вряд ли смогут выделить. Решать его проблемы должны родные люди, в крайнем случае — служба социальной защиты. Туда я и отправилась после беседы с пенсионером.

Директор Центра социальной поддержки Асиновского района Татьяна Георгиевна Кондратенко была в курсе проблем В.П.Вахрушева, хотя лично он за помощью в их службу не обращался.

— Хлопотавшему за него человеку я пояснила, что прийти в соцзащиту на приём должны либо сам пенсионер, либо его законный представитель. При необходимости мы можем выехать к нему сами: встретиться, написать заявление, решить вопрос возможного вмешательства медиков. Единственное, чем наша служба на данный момент может помочь бездомному, — это определить его в центр социальной адаптации в Томск, пока будет решаться вопрос о прописке, которой у ветерана нет, и направлении его в дом престарелых. Мне ответили, что Владимира Прокофьевича этот вариант не устраивает.

КАК И СЛЕДОВАЛО ОЖИДАТЬ...

Позвонив в городскую администрацию, я узнала, что заявление Вахрушева будет рассмотрено на жилищной комиссии. Заседание состоялось уже во вторник. Мне самой пришлось сопровождать старика, потому что помочь ему подняться по крутым ступенькам на третий этаж оказалось некому. За те три дня, что мы не виделись, пенсионер ещё больше сдал, и каждый шаг ему давался с большим трудом.

После того, как было зачитано поступившее от ветерана заявление, ему задали ряд вопросов относительно того, как он распорядился прежней жилплощадью, а потом, как и следовало ожидать, ссылаясь на статьи закона, объяснили, что оснований для предоставления квартиры нет. Как, впрочем, и возможностей. Чиновники были правы, но нельзя же пожилого и беспомощного человека просто выставить сейчас из кабинета на улицу и забыть о его существовании! «Давайте привлечём медиков, соцзащиту», — предложила я. Одна из «заседавших» дамочек отреагировала на это резко и цинично: «Вот и оформляйте над ним опеку, а потом таскайтесь по инстанциям». Вот из-за таких людей обо всех чиновниках думают, что они бесчувственные крючкотворы! К счастью, её не поддержали. Глава администрации городского поселения А.Г. Костенков попросил коллег оказать содействие старику. Отозвался его первый заместитель Павел Дубовой. Мы договорились, что он вызовет и дождётся «скорую помощь», ведь старик очень плохо себя чувствует, а я тем временем похлопочу перед руководством больницы о его госпитализации и ещё раз свяжусь с соцзащитой.

ПОКА В БОЛЬНИЦУ, А ЧТО ПОТОМ?

Начмед Асиновской районной больницы Денис Юрьевич Камаев меня услышал, правда, взял слово, что за время лечения пенсионера будет решено, куда он отправится после выписки. Договорилась с Т.Г.Кондратенко, что их специалист навестит Владимира Прокофьевича в больнице, выслушает и попробует убедить, что дом престарелых для него — оптимальный вариант решения проблемы.

Впрочем, есть ещё один выход из ситуации. Возможно, прочтя эту статью, кто-то захочет сдать пенсионеру жильё с официальной регистрацией. Он не пьёт, не курит, получает хорошую пенсию как труженик тыла, имеет кое-какие накопления. Обещает исправно платить. Уход за ним и за домом смогут обеспечить соцработники. Вахрушев, по крайней мере, на словах готов заключить с ними договор.

ГДЕ ВЫ, РОДНЫЕ?

Хоть мы и говорим, что общество наше очерствело, именно чужие Владимиру Прокофьевичу люди приняли участие в его судьбе. И это хорошо. Плохо то, что чуждыми к его проблемам оказались родные дети и внуки. Я попробовала призвать их к совести, созвонившись с одной из трёх дочек — Ниной Владимировной. Узнав, что происходит с её отцом, женщина равнодушно ответила:

— Пусть едет в богадельню, нас он уже достал. Хотели, как лучше, поэтому перевезли его с мамой в Томск, но его всё не устраивало. Подыскали жильё в Асино, но он и его потерял. Чего он сейчас от нас хочет? Чтобы мы его кормили, поили, обстирывали за свой счёт при его-то пенсии в 22 тысячи, а ещё плясали вокруг него с утра до вечера? У нас самих проблем полон рот: нужно кредиты платить, детям и внукам помогать, за матерью ухаживать, которая сейчас лежит в больнице с переломом шейки бедра…

Тем не менее я настойчиво попросила дочерей собраться вместе, обсудить дальнейшую судьбу отца и связаться со мной. Никто из многочисленных родственников Вахрушева мне так и не позвонил, тем самым дав понять, что заниматься отцом и дедом не будут. Я тоже не стала перезванивать. Бессмысленно объяснять женщинам, которые мне в матери годятся, что поступать так с родным человеком, каким бы сложным по характеру он ни был, нельзя! Он их родил, вырастил и выучил, а теперь — очередь за ними. Именно они, а не чужие люди должны вернуть его к нормальной жизни, помочь вновь обрести кров и домашний уют, а не поступать с ним по принципу: с глаз долой — из сердца вон.

Екатерина КОРЗИК.